Анализировать причины неудач Панкратов начал давно. Год назад после возвращения из Гонконга, где на первой дистанции не попал в финал, а на второй занял лишь четвертое место, пловец говорил:
- Самая большая проблема заключается в том, что после Игр в Атланте я сорвался со своей весовой планки. Пока отдыхал, прибавил четыре килограмма, в течение следующих шести месяцев - еще шесть. Был момент, когда мой вес на 12 килограммов превышал олимпийский. Это требовало совершенно другой техники, других тренировок. Но в тот момент я вообще не думал о том, буду плавать или нет. Три месяца лежал на диване, лишь иногда выходил из дома поиграть в футбол. Причем мысль о том, что я больше не хожу в бассейн, вовсе не казалась ужасной. Мне было все равно.
Отсоревновавшись в Москве Панкратов выглядел предельно опустошенным.
- Если честно, выходя на старт на 200 метров, я был готов к поражению. После неудачного выступления на «сотне» появилась какая-то апатия. Было без разницы, выиграю я или проиграю. Выполню норматив, или нет.
- Вы же говорили зимой, что основной упор в подготовке делаете на другой дистанции. Так откуда расстройство?
- Выступать на Играх я бы хотел и там и там. Сейчас я уже успокоился. Можно даже сказать, доволен. Но выступление на «сотне» было ощутимым ударом по психике. Клянусь, я бы не расстроился, если бы был вторым, не выполнив при этом норматив. Или третьим, выполнив его. Но пятым…
- Насколько тяжело далась вам подготовка к отбору в полном одиночестве?
- Тяжело. С одной стороны, были тренировки, которые вселяли оптимизм. Периодически мне даже казалось, что успею выйти если не на рекордный уровень, то как минимум показать в Москве лучшие результаты сезона в мире. Например, проплыть стометровку из 53-х секунд. В другие дни, напротив, все шло наперекосяк. Эти скачки очень сильно выводили меня из равновесия. Такое происходило вплоть до старта. За две недели до приезда в Москву я вроде бы поймал ход, не испытывал никаких проблем со скоростью. А потом она вдруг просто исчезла. В итоге на стометровке оказался психологически не готов к борьбе. Переволновался.
- Услышать такое от двукратного олимпийского чемпиона довольно неожиданно.
- Я пытался держать себя в руках. Просчитывал два варианта. Первый - начать дистанцию слабо и пробовать догнать всех на втором полтиннике. Зная своих соперников, я не мог не понимать при этом, что шансов выиграть у меня практически нет. На второй вариант - начать первую половину в полную силу - больших надежд тоже не возлагалось. Пришлось бы «умирать» на финише. Поэтому я и стал мысленно готовить себя к тому, что вообще не поеду в Сидней. Продумывал свою дальнейшую жизнь.
- И какой же виделась вам эта «другая» жизнь?
- По большому счету другая жизнь началась у меня в 97-м, когда я слетел с вершины. Понял тогда, что плавание перестает быть смыслом существования. Но это, по-прежнему, моя профессия. Если бы я не отобрался на Игры, то, думаю, продолжал бы тренироваться, попытался бы поехать на чемпионат Европы или просто дал бы себе передышку. И потихонечку начал бы готовиться к следующему сезону.
- Зачем?
- А почему нет? 200 метров я бы, конечно, плавать уже не стал - эта дистанция требует очень тяжелой работы. Я же слишком ленивый человек. Да и не хочу повторять ошибок трехлетней давности - через силу готовиться к соревнованиям, которые в принципе не вдохновляют. Гораздо проще и приятнее поддерживать форму, не думая ни о чем серьезном. И продолжать выступать на неолимпийских дистанциях. Плавать 50 метров, к примеру.
- Тем не менее, норматив вы выполнили и в команду попали.
- И первое, о чем подумал - что тем самым обрек себя еще на три месяца тренировок и, возможно, провал на Олимпиаде.
- Как вы планируете провести эти три месяца?
- Хочу принять участие в чемпионате Европы на всех трех дистанциях баттерфляем. На «полтиннике» и «сотне» попробовать показать результаты, на которые я реально способен. На 200 попытаюсь выйти на высокий для себя уровень уже в предварительном заплыве. Ну а потом ничего нового. Я примерно уже представляю себе как тренироваться, кое-что, думаю, обсудим вместе с главным тренером - Виктором Авдиенко.
- Почему, кстати, вы приехали в Москву не заранее, а к самому началу чемпионата?
- Не видел смысла. Большинство спортсменов приезжают на сборы для того, чтобы искусственно создать себе соревновательную обстановку. Когда все вокруг плавают быстро, это здорово стимулирует и заводит. Подсознательно стремишься сделать то же самое. Я же, напротив, старался максимально отдалиться от всех. Попытаться отдохнуть от стрессов, которые создают сильные спарринг-партнеры, собраться с мыслями, научиться реализовывать какие-то резервы. Это было главной причиной моего ухода из группы Авдиенко год назад. Работа там адская. Даже когда смотришь на нее со стороны, это угнетает и заставляет задуматься: а не мало ли ты сам делаешь? Ну и потом, в Волгограде такие условия для тренировок, которые я не нашел бы нигде. Отличный бассейн, исключительно доброжелательное отношение, любое время для тренировок, спортивные залы - любые, какие есть в городе. Прекрасное питание. Наконец, дом, семья. Так зачем куда-то уезжать?
- Не так давно вы заметили, что даже если выйдете на уровень своих лучших результатов, не получите особого преимущества, поскольку все мировые рекорды, вам принадлежавшие, уже побиты. Какую стратегию борьбы в связи с этим выберете на Играх? Да и вообще следите, что происходит в баттерфляе?
- Не слежу, но ситуацию знаю. Например, о том, что последний из моих рекордов был побит в дни чемпионата России американцем Томом Малчоу, я узнал еще до того, как информация появилась в прессе. Об этом мне сообщили болельщики. Следить за соперниками специально не вижу смысла, поскольку пока не вижу в себе сил с ними бороться. Когда в сентябре я ушел от Авдиенко и попытался тренироваться самостоятельно, то ставил перед собой лишь одну задачу - отобраться на Олимпийские игры. О самих Играх не задумывался. Отдавал себе отчет в том, что с моими результатами я не попадаю даже в полуфинал.
- А что думаете теперь?
- Я не вижу в России соперников, которых было бы невозможно победить. Хотя бы потому, что на последнем отрезке двухсотметровки, где, казалось бы, молодые должны меня задавить, ни у кого это не получилось. Задачи обыграть Анатолия Полякова у меня не было. Что касается остальных, то знал: если первые три «полтинника» мы проплывем на равных, шансов выиграть у меня на финише ни у кого нет. Даже если мне придется «умирать». Так и получилось. И это дает мне право считать, что у меня самый лучший финиш в стране. В этой ситуации со мной можно бороться только очень грамотной раскладкой по дистанции. Но это - тренерская работа. А тренеров, которые имели бы опыт работы в баттерфляе на олимпийском уровне, кроме Авдиенко в России пока нет.
- А в мире?
- Там ситуация сложнее. Хотя все, кто плавает 200 метров, мне знакомы. Исключение составляет, пожалуй, лишь молодой англичанин Стивен Пэрри, которого я просто никогда не видел. Остальные - Денис Силантьев, Франк Эспозито - имеют как сильные, так и слабые стороны. С ними мне, кстати, намного легче бороться психологически. Оба прекрасно меня знают и, думаю, опасаются.
- Исчерпывающее объяснение. Судя по всему, об Играх вы уже думаете серьезно?
- О золоте - нет. Если оценивать шансы реально, считаю, что сейчас мне вполне по силам попасть в полуфинал. Достаточно успешным выступлением для себя буду считать, если попаду в восьмерку. Ну а если удастся пробиться в призеры или вдруг выиграть - начну, пожалуй, верить, что я - уникальный пловец.
2000 год
www.velena.ru